Русский драматический театр имени М.Ю. Лермонтова завершил трёхдневный социокультурный проект «Герой нашего времени». Проект как органическое продолжение традиционных творческих лабораторий собрал и театралов со стажем, и новоиспечённых зрителей, открывших для себя одно из самых сложных и неоднозначных искусств.
Мысль о сотрудничестве театра с живописцами родилась внезапно, когда заглянувшая в литературную часть коллега рассказала, как на днях рисовала слона в зоопарке.«А мы ведь лучше!» — промелькнуло и затерялось в общем театральном бессознательном.
Но когда начались репетиции эскизов спектаклей к лаборатории «Герой нашего времени», мозг сделал своё дело: вцепившись в слово «эскиз», вытащил на свет воспоминание о художниках. Было решено пригласить их делать наброски во время репетиций и посмотреть, во что это выльется. Моя подруга-художница Женя сказала: «О!» — и кинула клич в Детской художественной школе и в арт-группе «Центрифуга». Немногие восприняли предложение всерьёз, у кого-то свободное время не совпало со временем репетиций, и, тем не менее, проект «Эскизы к эскизам» состоялся: в конечном итоге работы художников украсили страницы лабораторных газет-программок, а кроме того, были выставлены в фойе первого этажа театра.
Режиссёры, которые не всегда рады посторонним людям на репетициях, оказались на удивление добры и гостеприимны.
— Женя, вас не обижали? – спрашивала я подругу после её возвращения «с набросков».
— Что ты! – отвечала та с нежностью, — наоборот, усаживали, где удобнее, заботились…
— Оказалось, это так интересно! – говорила художница Оля.И Андрей кивал, соглашаясь с обеими.
После окончания лаборатории мы встретились с ними и постарались выяснить, чем взгляд художника отличается от взгляда простого театрального зрителя.
ОТ ЛЮБВИ КО МНЕ
Спектакль по пьесе финского драматурга Анны Крогерус. Режиссёр Владимир Гордеев. История десятилетней Сильвии и её родителей, которые решают свои личные проблемы, забывая о взрослении дочки.
Женя: Это очень красивый эскиз. Для Абакана органична северная эстетика, он сам похож на северный остров – Исландию, Норвегию, – и соответствующе красивые были зрительные детали в этом спектакле: всё в белых и серебряных тонах, пространство ограничено и вращается. И сразу создаётся образ ледяной земли, по которой бродят пингвины и греют друг друга. То, что мы видели на репетициях, никак не отражало эту мысль, там разыгрывалась психология: одиночество в маленьком пространстве. А если доработать эскиз до спектакля, то может получиться что-то нужное и родное Абакану.
Оля: Помимо эстетики мне очень понравилась игра актёров, я всем им верила. И иностранных проблем я не заметила – это всё наши проблемы, местные. Четыре личные драмы взрослых людей. Поскольку я гляжу на всех героев с уровня своего возраста, то понимаю и старших, и младших. Конечно, детское горе всегда возводится в более высокий ранг, но не остаётся впечатления, что именно девочка несчастна, поскольку в пьесе несчастны все, и кто больше – это ещё вопрос. Финал нивелирует все трагедии, подтверждает, что у каждого есть проблемы, каждого пингвина надо погреть, но ведь, по сути, в отношениях людей ничего не изменилось!
Женя: Это единственный эскиз, литературную основу которого я попыталась прочитать. Оказалось, что текст значительно площе и беднее, он лишь потенциально затрагивает темы, отражённые в спектакле. Но ритмически кое-что не выверено. Делался агрессивный акцент на физиологии, но слишком часто, и потому эта тема вылезла на первый план и затмила другие, более важные. К примеру, «Зомбилэнд» заставляет зрителя почувствовать неудобство, дискомфорт – и это способ разговора, а в спектакле «От любви ко мне» необходимость такого приёма под вопросом.
ЗОМБИЛЭНД
Спектакль по пьесе Анны Батуриной. Режиссёр – БаатрКолаев. История ученика средней школы, который в борьбе против наркотиков восстановил против себя весь класс.
Женя: «Зомбилэнд» настолько утрированно пластичен, что перевешивает психологию отношений и характеры персонажей. Может быть, на репетициях было совершенно другое ощущение, это единственный эскиз, на подготовку к которому я не попала и теперь жалею, потому что пластически он для зарисовок и набросков самый интересный. Из других спектаклей приходилось высматривать позы и движения. К примеру, «Земля Эльзы». На репетициях этот эскиз был достаточно скромен пластически, поэтому приходилось внимательно разглядывать, запоминать характерные жесты и пытаться передать именно их. «Мученик» более очевиден для художника: на создание характера работают позы и силуэты героев. Получается, что «Зомбилэнд» – самый понятный эскиз в плане того, как конкретный образ можно запечатлеть в коротеньком наброске, силуэте, фигурке. В нём есть изобразительный потенциал.
Оля: Герои были очень подвижны – разве ты бы успела? Это как в танцах – слишком быстро. А я смотрела, и мне было неприятно. Вся эта грязь, думала я, когда же это кончится? Но, как ни странно, этот спектакль я бы с интересом посмотрела в полной постановке, именно из-за пластики. Энергия заражала зрителя – может быть, из-за того, что актёрский состав был очень молодой. И конечно, стильная картинка.
Женя (с воодушевлением): А я, как художник убрала бы вообще текст! Оставила лишь визуальный ряд: балет «Зомбилэнд»!
Оля: Почему было противно во время спектакля? Потому что похоже на ту молодёжь, которая сейчас встречается. Разумеется, всё утрированно, но эти интонации, эта расхлябанность… Я потом поняла, почему недавние школьники так резко возражали, мол, в нашей школе этого не было. Вот, к примеру, едет автобус, на остановке заходит пьяный человек и, естественно, он привлекает к себе общее внимание: с ним неприятно находится в одном пространстве, хочется, чтобы он поскорее вышел. Так же и с молодёжью – мы большей частью не видим нормальных подростков, потому что они заняты учёбой, проектами или делами, а те, что тусят у подъездов или на лестничных клетках бросаются нам в глаза, к сожалению.Мне кажется, спектакль нужный для подрастающего поколения: тот, кто не увидит в нём пластику, задумается над проблемой.
Женя: А я вспоминала театр жестокостиАрто, где зрители становятся соучастниками. Тут были моменты, похожие на методы их работы: когда один из героев предлагал зрителям спайс или рецепт его приготовления зачитывал. Театр зачастую должен вызывать неудобство, раздражать зрителя. И понятно, почему так много голосов «против», хотя на обсуждении говорилось совершенно другое.
Андрей: Не согласен. «Зомбилэнд» — это не пьеса и не спектакль, возможно шоу, но низкопробное, с архаическим подходом к игре самих актёров. Главный герой прибыл в провинцию, и единственное, чем отличается от остальных – тем, что не хочет употреблять этот «спайс». Он не такой, как все. А почему? А потому что он из Лондона. Никаких других мотивов не показано.
Женя (робко): Тебе не хватило психологической подоплёки?Андрей: Люди, которые его окружают – это не наркоманы, а среднерусская гопота. То есть хороший мальчик из Лондона противостоит гопоте, а при этом главный пафос пьесы: употреблять наркотики – это плохо. Противоречие. Плюс фактические ошибки, которые указывают на незнакомство с материалом хотя бы через книги и фильмы, на которые можно опереться. Ведь это интересная тема – состояние изменённого сознания. Люди становятся другими, они иначе думают и проявляются, а здесь даже пластика неправдива. Мне пытаются подсунуть какой-то субпродукт. И подход к созданию образов героев архаичен потому, что молодёжь давным-давно так себя не ведёт. К тому же преувеличение здесь возведено в десятую степень, это уже антиискусство!
Все остальные: Давайте поговорим про «Мученика»?
МУЧЕНИК
Спектакль по пьесе немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга. Режиссёр — Евгений Ланцов. История противостояния учителя биологии Эрики Рот и старшеклассника Беньямина, который, вдруг увлёкшись Учением Христа, взялся обличать окружающий его мир.
Андрей: Данный спектакль – противоборство прогресса и религии. Они сошлись в этой схватке, но никто не выиграл. С одной стороны находится правда, и с другой– тоже правда. Кто что выберет – это вопрос к зрителям. Церкви не нравится то, что в принципе ставится данный вопрос, но избежать его в наше время невозможно.
Оля: Невозможно его избежать ещё и потому, что в обществе происходит смешение религиозного и бытового. Взять, к примеру, Великий Пост. Что думают многие женщины? Радуются, что похудеют. И при этом сидят и сплетничают. Они даже не задумываются, что в первую очередь Великий Пост – это очищение души. Поститься надо мыслями и поступками, а не животом. Для многих это аттракцион – как купание на Крещение. Вот об этом и говорится в «Мученике»: там нет веры, а потому и не может быть никакой над ней насмешки.
Женя: У меня не очень религиозное сознание, больше – социологическое. «Мученик» рассказывает не про религию, а про философский крах идеи. Есть некая абстрактная идея, которой заражается главный герой. Он воспринимает её ложно, искажая хорошую суть, но при этом возводит её в абсолют, манипулируя другими людьми и отравляя результатами себя, и оттого сам герой превращается в чудовище. Вот тогда идея в его руках становится опасным оружием. Я думаю, человеку достаточно увидеть механизм превращения в чудовище, чтобы не стать им. Поэтому такой спектакль необходим.Андрей: Возможно, если этот эскиз направлен в сторону акционизма, то стоило бросить в зрительный зал какой-нибудь стул с воплем «Аллах акбар»?
Женя: А мне наоборот кажется, что это спектакль, который оградит от слепой веры во всякие непроверенные идеи.
ЗЕМЛЯ ЭЛЬЗЫ
Спектакль по пьесе Ярославы Пулинович. Режиссёр – Евгений Ланцов. История о пожилой паре, дети которых идут на всё, чтобы разлучить влюблённых.
Оля: Опять мы говорим о социальной проблеме нашего общества. О проживании нелюбимой жизни: с работой, с семьёй. Нас учат терпеть и не смотреть на соседа – у него не лучше. Всегда так было, если говорить словами самой Эльзы. С чего начинается сюжет? С инакомыслия. Эльза хочет туфельки с бантиками, несмотря на недавнюю смерть мужа. Ей надоело жить как все, и учителю географии тоже надоело соответствовать окружению. Они придумывают себе общую мечту, которая раздражает окружающих, потому что выходит за рамки того, чему их учили. Но даже на обсуждении после спектакля от пожилого человека прозвучал призыв жить как все: не мечтать о Европе, а ехать в Сибирь!
Женя (ехидно): Может, это было свидетельство того, что спектакль нашёл отклик в её сердце?
Оля: Вот она социальная проблема: отрицание чужой мечты, потому что так не принято. И можно заменить учителя географии кем угодно: к примеру, мы, тридцатилетние, ходим учиться рисовать в Детскую художественную школу. И многих это смущает, потому что возраст несоответствующий. Часто так и говорят: «Делать вам больше нечего!» А нам нравится.
Женя: Я испытала катарсис от красоты финала, от того, что люди вырвались из жизненных противоречий, хотя они их держали очень крепко. Куда вырвались: в свободу или смерть – пусть каждый решит сам. Амбивалентность для театра – это очень хорошо.
ПРО ВОСПРИЯТИЕ
Оля: Для меня это был очень интересный опыт и не только как для человека, который учится рисовать. Я впервые видела репетицию и неожиданно поймала себя на мысли, что присутствую при таинстве вживания актёров в характер героев — очень любопытно было наблюдать.
Женя: Мне кажется, то, что я побывала на набросках, уменьшило критицизм восприятия спектакля в разы. Ты уже любишь всех и ощущаешь материал родным. Смотришь не со стороны, а изнутри, переживаешь за актёров и режиссёра, потому что знаешь, сколько вложено сил и души. Потому как ни жаль, но мы не можем иметь объективного мнения.
Андрей: Да.
Ольга Филоненко. Инженер-программист. Ученица вечернего отделения Детской художественной школы им. Д. И. Каратанова.
Евгения Курченко. Филолог. Ученица вечернего отделения Детской художественной школы им. Д. И. Каратанова. Участница арт-объединения «Центрифуга».
Андрей Ситников. Дизайнер. Вольный художник.
Дарья ВЕРЯСОВА, руководитель литературной части Русского драматического театра имени М.Ю. Лермонтова
